Масахиро уже знал, как называют и какие у южных варваров самые причудливые представления о землеустройстве их родины, и вежливо промолчал.

— Пираты высадились в бухте с пушками и пошли на штурм. В крепости было двести человек, и они отбили восемь приступов, а потом вышли из ворот в строю с копьями и, стреляя из мушкетов, опрокинули упавшего духом врага и дошли до самого берега, где перебили тех из пиратов, кто еще остался жив. Бухта заполнилась трупами до противоположного берега. Захватили все их корабли и пушки. Неудивительно, что они считают себя сильнее всех в этой части мира.

— Гм. — Масахиро огляделся в безлюдном дворе, когда они прошли за земляной вал. — А где же сейчас эти потрясающие воины? Я должен их увидеть. Обязательно.

— К сожалению, пару лет назад в болотах в глубине острова начали бунт тамошние дикари. Губернатор собрал всех, кого мог, и отправил преподать дикарям урок. Ни один не вернулся. Потому Руис-доно набирает воинов, губернатор никого не может ему дать.

— Вот как… — пробормотал Масахиро несколько обескураженно, но без удивления. Переменчивость всего сущего была ему вполне известна.

— А для чего твой господин набирает воинов?

— Король Камбоджи его друг, и недавно лишился трона. Руис-доно намерен трон ему вернуть.

— Вот как… — пробормотал Масахиро, угнетенный масштабами предприятия. Он-то ожидал налета на побережье, самое большее…

Внутри крепости кроме часовых на стенах их никто не ждал, покуда из каменной башни не вышел еще один здоровенный варвар с мечом на поясе с огромным щитом, украшенным выдавленным изображением лиственного узора.

— Кто это? — произнес Масахиро.

— Это Понс де Реал. Он ронделеро. Воин, сражающийся с коротким мечом и вот таким круглым щитом в руке.

Такие щиты в локоть от выпуклой середины Масахиро уже видел. Он глядел на щит и размышлял, насколько отличается стиль боя с таким предметом от привычных ему. Он сталкивался конечно, с переносными деревянными щитами в рост человека, что носили перед собой наступающие лучники и строили из них оборонительную линию в случае нужды, но ручной вариант он сам еще не видел.

— Тебя спрашивают, на что ты смотришь? — произнес Мацуда.

Масахиро поднял глаза и столкнулся взглядом с человеком, чей щит так невежливо разглядывал.

— Он говорит, что ты слишком мелок, чтобы быть взрослым, иначе он бы выяснил, что стоит твое копье против его щита.

Все было слишком очевидно, чтобы обманываться, что у Масахиро оставалась возможность вежливо уклониться.

Он коротко поклонился и, сняв ножны с лезвия, передал их одному из учеников.

Довольный его действиями варвар, возвышавшийся над ним почти на голову, что-то довольно проурчал и отошел в посыпанный песком круг, явно используемый здесь с целью обозначить место учебных поединков. Там он повернулся к Масахиро, извлек из ножен длинный, вовсе не короткий, прямой узкий меч с граненым лезвием, какие были в ходу у испанцев, и гулко лязгнул витиеватым эфесом по выгнутой глади своего щита.

Масахиро вступил в круг, а по его краю уже собирались из тени под стеной любопытствующие зрители.

Круг окружил шум разноязыких разговоров.

— Он обещает, что заставит тебя есть песок. Так что давай, Масахиро, — произнес Мацуда, — за всех нас. Покажи, как это у нас делается.

С тоской Масахиро понял, что будет отстаивать здесь честь не только собственного оружия.

Понс пригнулся, скрывшись за своим щитом, оперев лезвие меча на сбитый крупными заклепками край щита.

Масахиро отступил, образовав между ними удобное для древка нагинаты пространство. Также он постарался выбрать сторону против солнца. Прием с ослеплением бликом от полированного металла круглого щита был вполне очевиден.

Понс шагнул вперед, сокращая дистанцию, — очевидно, будет колоть. Что у него уязвимо теперь за этим панцирем черепахи? Ноги и хвост.

Значит, ноги.

Масахиро опустил лезвие нагинаты к песку, подняв в ладони конец древка выше головы. Понс промедлил со следующим шагом, прищурившись, поймал взгляд Масахиро, его смеющиеся глаза обещали неминуемую смерть. Масахиро привычно пропустил угрозу через себя, никак ею не задетый, и Понс, наверное, впервые в жизни столкнувшись с подобным равнодушием, еще замедлился и что-то насмешливо бросил:

— Он говорит, что в строю у тебя такой номер бы не прошел.

Ну так здесь они и не в строю…

Затем Понс внезапно сменил манеру. С удивительной для его размеров легкостью он перекрестным шагом заходил то с одного боку, то с другого, но всегда сопровождаемый лезвием нагинаты. Он мягко пригибался, пряча тело за щитом и не приближаясь достаточно, чтобы наткнуться ногами на лезвие Масахиро.

До сих пор они не сделали ни одного выпада, оба видели взаимно неблагоприятное развитие быстрого столкновения. Понс продолжал искать выгодное положение, Масахиро продолжал обесценивать его достижения.

Понс был готов рвануть вперед, отжать нагинату в сторону, сблизиться на укол, а Масахиро, очевидно, был готов подсечь его ноги и сам не делал выпад, опасаясь, что таким щитом тот сможет вдавить его лезвие в песок и обездвижить…

— Довольно, Понс, мы увидели все, что нам требовалось, — раздался величественный глас, и варвар сразу остановился, отступил, учащенно дыша, отсалютовав Масахиро, спрятал меч в ножны.

Масахиро медленно поднял нагинату лезвием к небу. Он даже сохранил дыхание и чувствовал себя достаточно свежим, чтобы продолжать так еще не меньше часа.

— А я помню тебя, — громыхнул Руис, взглянув на Масахиро. — Мелкий, но отважный. И своенравный. И гордый. Идальго и должен быть гордым, и я это ценю.

Весь город говорил на удивительной испано-малайской смеси, и Масахиро, опираясь на домашние уроки, понял все почти без подсказок Мацуда и с достоинством поклонился, опершись на древко нагинаты.

— Пойдем поговорим, — бросил Руис, входя в башню.

Масахиро оставил нагинату ученикам и вошел в башню следом в обществе Мацуда.

Там его усадили на неудобный испанский стул напротив стола, где в кресле, скорее похожем на трон, восседал Руис.

— Я желаю нанять тебя и всех, кого ты сможешь привести в течение месяца. Мне в моей терции не хватает таких ловких парней.

Масахиро молча склонил голову в поклоне. Руис продолжил:

— Я даю тебе золотой за каждый год службы, тебе и каждому из твоих людей. И долю в добыче. Ты же не откажешься от золота? Или там у вас, откуда ты родом, не ценят этот металл?

— Он имеет у нас хождение.

— А что, верно ли говорят, что на Сипангу много золота? — спросил Руис с таким внезапным голодным интересом, что с этого момента Масахиро тщательно обдумывал каждый ответ.

— Наши места больше славятся другими металлами.

— Это какими же?

— У нас добывают изрядно меди.

— Медь? — задумчиво и недовольно произнес Руис. — А как же покрытые золотом крыши дворцов? А Золотой павильон?

— Я сам такого не видел, господин Руис, — почтительнейше отозвался Масахиро. — А те, кто видел, говорят, что это краска и лак.

— Краска, — недовольно протянул Руис. — Лак. Понятно.

И ничего не добавил. Не поверил, понял Масахиро, и это его обеспокоило всерьез. Руис вполне мог стать врагом его семьи, и не стоило открывать ему какие-то важные подробности.

— Ладно, Сипангу это как-нибудь позже, а сейчас Камбоджа. Посмотрим, как ты и твои люди стреляют из мушкетов, — внезапно заявил Руис. — Ты же умеешь стрелять?

Стрелять из мушкета Масахиро не доводилось. Но Мацуда отлично знал, что нужно делать и в каком порядке.

— Мушкет с плеча. Сыпь порох в ствол. Теперь пыж и пулю, забивай шомполом, сильнее, сильнее! Ствол на сошку! Сыпь порох на полку! Целься! Огонь!

Бах! Фонтан горячих искр, плеснувший вверх из запального отверстия, едва не спалил Масахиро щеку.

— Посредственно, — заключил Руис, с прищуром разглядывая неповрежденную мишень в полусотне шагов.

— Я научу его, — быстро вставил Мацуда.