— И всех, кого он приведет.

— Да, господин!

— Значит, за это ты в ответе.

— Да, господин!

— Значит, решено, добро пожаловать в мою терцию. — С тем Руис и удалился, оставив Масахиро и Мацуда на стрелковом поле.

Масахиро и Мацуда переглянулись.

— А куда это твой господин нас принял? — спросил Масахиро. — Что это за триада?

— Триада? Какая еще триада?

— Ну, триада… Нет, постой, троица? Нет, тройка. Нет, стройка, строй, построение, строение, три трети?

— Терция! — понял наконец Мацуда и засмеялся. — Так испанцы называют отряд, сочетающий в себе три рода воинов — копейщиков, мечников со щитами и стрелков из ружей, мушкетеров. И вас пока не приняли, нужно учиться стрелять.

— Я стрелял из мушкета в первый раз в жизни, — смущенно проговорил Масахиро.

— Ну, не так уж плохо, — оценил довольный Мацуда. — Хотя с нагинатой ты куда более ловок! Шомпол вставь вот сюда под ствол. Его нельзя потерять, за это карают смертью.

— А ты где научился стрелять из танагэсимских ружей? — спросил Масахиро.

— У меня дед родом из Нагасаки, там, где испанская фактория. Он был в Этидзэне аркебузиром у князя Сибата. Дед меня и испанскому научил, и молитвам. Ты-то сам как? Учил молитвы, как я говорил?

Масахиро, признаться, не видел особого смысла зубрить эти непонятные мантры, но Мацуда настаивал, уверял, что это крайне важно в его положении и что Масахиро может все провалить, если не постарается.

Масахиро старался. Как будто служба у Руса-доно не была и без того обременительна.

Кроме караульной службы отныне ему предстояло набрать еще с полсотни человек.

Кого-то удалось нанять среди купеческой общины, приютившей его, некоторым лицам показалось, что карьера пехотинца — единственное, что могло чему-то научить их лоботрясов. Они благодарили и просили позаботиться об их детях, забирая его золото. Масахиро обещал, ведь те же купцы снаряжали всех его воинов единообразными доспехами и оружием.

Других людей в этом городе совершенно негде было нанять, но Масахиро, подумав, понял, что знает одного надежного поставщика.

— Муса ибн Исса! — воскликнул знакомый работорговец, сплюнув прежде порцию жеваного бетеля в сторону. — Не ожидал увидеть тебя так скоро! Проходи, дорогой, садись! Что привело тебя ко мне?

Масахиро объяснил.

— Воины из Сипангу товар нередкий, встречается. Я даже скажу больше, мне прямо сейчас есть что тебе предложить. Если сойдемся в цене, конечно.

Для Масахиро главным было, чтобы цена не превышала золотого за одного, именно такими средствами он располагал, и купец остался им вполне доволен.

— Вот, — бросил он, отпирая ворота невольничьего барака. — Тут у меня целая команда с пиратского корабля, точнее, то, что от нее осталось.

Осталось семеро, двое ранены, один серьезно.

— Этот не протянет до утра, — поморщился купец. — Я его и так отдам, просто из уважения к тебе, Муса.

— Мы уже обо всем договорились, — негромко ответил Масахиро, усаживаясь перед невольниками на коленях прямо на землю. Ему было важно, чтобы выкуп, равный сроку службы одного воина за год, был оплачен именно так, вперед и безусловно.

— Считай, что я тебе должен, — усмехнулся купец. — Постараюсь найти ему замену.

По остаткам воинских накидок и гербам Масахиро опознал как минимум двух не безродных вако, а воинов с личными гербами, и поза почтения была обращена к ним.

— Господа воины, — обратился он к ним, — позвольте описать вам ваше положение и выход из него.

Они его выслушали.

Ни один не отказался от предложения Масахиро. Год службы был приемлемым разменом, да Масахиро и сам это знал.

И раненый выжил благодаря тщательному уходу хорошего лекаря из общины и более привычному питанию.

Масахиро еще дважды успел воспользоваться услугами купца, прежде чем средства иссякли и иссякло время, отпущенное на подготовку.

Пришло время отплывать.

Глава 9

Японская ярость. История о том, что если все потеряно, то потеряно еще не все

В Камбодже их не ждали.

Из рассказов Мацуда Масахиро знал, что старый король Камбоджи многим обязан Руису и зовет его сыном. Именно его права и христианские добродетели отправился на нанятой джонке отстаивать Руис со своим маленьким войском к этим сырым берегам.

Препятствие было ровно одно. В Камбодже уже был король.

Это был, как водится, один из родственников претендента, поддерживаемого Руисом. Но у ныне правящего короля Рамы была поддержка тямской гвардии, с одной стороны, и малайских наемников — с другой. А у короля, пригретого Руисом, бездомного беглеца, был только Руис.

Впрочем, Мацуда полагал, что этого более чем достаточно и дни камбоджийского короля сочтены. Масахиро не был в этом настолько уверен и на всякий случай приготовился к смерти.

Оставив захваченный в море голландский корабль, на двух гребных лодках, отобранных на реке у китайских торговцев, маленькая терция Руиса поднялась вверх по впадающей море реке Меконг до королевской резиденции, дворца Срей Сантор, на переговоры с царствующим монархом.

Монарх дерзость пришельцев не оценил и уже два дня стягивал к дворцу, огромному деревянному зданию, терявшемуся в дождевом лесу, все доступные ему войска.

А терция Руиса стояла на берегу в маленьком укрепленном лагере и ждала приказов.

Масахиро был бы рад передышке после утомительного морского перехода. Но отец Адуарте имел на него свои планы.

Отец Адуарте был не из тех священников, что прекращают нести слово божие язычникам из-за участия в войне. А гербы дома Сацума на доспехах людей Масахиро, купленных по случаю купцами в Маниле для своих сыновей, — крест в круге, удила лошади — понятный герб для этого старого всаднического рода, — возбудили в священнике крайнее рвение.

И теперь Масахиро усердно зубрил молитвы и готовился к крещению.

Хотя отец Адуарте выглядел добрым старичком, старым книжником с добрым взглядом, и напоминал старого монастырского учителя, но Мацуда заклинал Масахиро не обманываться. Отец Адуарте был тщателен, неистов и крайне опасен, в чем Масахиро мог лично убедиться, когда по настоянию доминиканца вешали голландских пленных с захваченного корабля.

Масахиро и не подозревал о таких различиях среди носатых южных варваров. На его взгляд, все они были одинаково бородаты, носаты, корабли их были одинаково черными и все они имели страсть к колющему оружию, мушкетам и пушкам.

Но, захватив голландский корабль, стоявший в бухте Меконга, внезапным ночным налетом с доставившей их сюда джонки, испанцы расправились с командой как с самыми жестокими своими врагами.

Руис называл их мятежниками и предателями. Отец Адуарте — еретиками.

Кого не повесили — выбросили в море, акулам.

На борту нашли груз пороха и ружей, несомненно для врагов Испании на этих берегах.

Подняв на захваченном корабле флаг Испании, Руис направил его к берегу, где им и попались те торговцы, и тут уж сам Господь велел не упускать своего.

И вот они здесь, враги там, а в голове Масахиро вязнут непонятные латинские фразы.

— Разве достойно князю крестоносного войска произносить слова божьи так, что не разобрать ни начала, ни конца? — восклицал в сердцах отец Адуарте, привыкший пороть учеников при трудностях обучения, если такие у него случались. А сейчас он явно был в затруднении по поводу выбора средств при просвещении благодарного союзника и нажимал на вдохновенное, но косноязычное убеждение.

Самым удивительным, что узнал от него Масахиро, было то, что его бог был один, но его было три, и он был плотник.

Ну и Масахиро было лестно, что его называют князем, и пока он не нашелся как объяснить недоразумение, и вообще его больше беспокоило явное несоответствие соотношения сил. В лесу вокруг дворца скопились буквально сотни загорелых воинов в набедренных повязках. Были те, что при доспехах, и даже показывались слоны! Удивительные существа, каких Масахиро еще сам не видел.